05.04.2016
«Мы ушли от «панельного бублика» с унылыми домами» Сергей Кузнецов о благоустройстве центра столицы, «модной» архитектуре и секретах российского павильона на 15-й Венецианской биеннале
Центр Москвы сейчас находится под самым пристальным вниманием как властей, так и самих горожан. Один масштабный проект следует за другим – благоустройство улиц, реконструкция набережных, новое строительство. О том, как будет развиваться город, с чем Россия приедет на Венецианскую биеннале и многом другом рассказал на встрече с журналистами «Московской перспективы» главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов.
Cтиль Москвы, стиль центра – постоянные изменения
На недавнем заседании Архсовета рассматривались два проекта – на Остоженке и на Малой Ордынке. Изменился ли подход к застройке исторического центра города?
– Есть два фланга мнений. Один – консервативный, который говорит о том, что центр города – это единый исторический ансамбль. Второй подход, по моему мнению, более прогрессивный. Язык архитектуры сейчас иной, нежели был в то время, когда создавался исторический центр. Тем более нельзя назвать период, который характерен для центра больше всего. Если говорить о том, что находится внутри Садового кольца, то там представлены многие стили – архитектура XVI века, классицизм, барокко, модерн, русский авангард, ампир. Так что давайте не будем пытаться подстраиваться ни под один из них, потому что сам стиль Москвы, стиль центра – это и есть постоянные изменения.
То есть вы сторонник второго подхода? Поэтому на Архсовете был одобрен проект жилого дома на Ордынке, авторы которого не пытались стилизовать здание под архитектуру прошлых веков?
– Судьба у проектов оказалась очень разная – один единодушно отклонили, второй так же единодушно поддержали, тем самым обозначив, что второй подход, наверное, более справедливый. Аутентичность центра города состоит в том, что каждая эпоха оставляет свои характерные следы.
Сегодня определенная архитектура рассматривается нами как модная. Не очень люблю это слово, но тем не менее. Так давайте ее и делать. Придут наши потомки, у которых будет своя архитектура. Они построят другие здания, но скажут – смотрите, для первых десятилетий XXI века была характерна такая архитектура. Это ценно, потому что это – про нас. А реплики других эпох окажутся комплиментом тем людям, которые и жили в те времена. Но мы-то живем сейчас и хотим показать ценности нашего поколения. Поэтому проект, который отображает такой подход, был одобрен. Я не могу сказать, что второй проект – пример консервативного взгляда. Он был отклонен потому, что, честно говоря, заслужил критику из-за своего архитектурного качества, но тем не менее он скорее из другого крыла. Если бы проект был сделан на должном уровне, его могли бы одобрить.
Вы не могли бы назвать приверженцев одного подхода и второго?
– Не хочу называть никаких фамилий, в этом вопросе не бывает черного и белого. В одной ситуации человек может стать консерватором, а в другой ему окажется ближе новаторский подход. Как правило, те, кто занимается историей и краеведением, придерживаются более консервативных взглядов. Им интереснее именно рестав-рационно-регенерационный подход. Люди, занимающиеся архитектурой и какими-то исследованиями в области новых подходов к градостроительству, считают, что нужно быть на пике происходящего сегодня.
Мне нравится, как действует Лондон, где каждая эпоха оставляет свою архитектуру, или Нью-Йорк. Я считаю, что и для Москвы это правильный подход, она по духу похожа на эти города. Например, русская авангардная архитектура не была бы никому интересна, если бы не стала изобретением своего времени. Попытки повторить ее сейчас вряд ли вызовут восторг. В лучшем случае отметят – да, это со вкусом нарисованный дом. Никто не скажет, что это открытие, шедевр, событие в современной жизни.
«Москва-Сити» – новая открытка столицы
Недавно Патриарх Кирилл, выступая в Мосгордуме, сказал о том, что красивые дома и небоскребы никого в Москву не привлекут. За небоскребами поедут в Дубай или Сингапур, а нам нужно сохранять наше наследие, наши исторические памятники.
– Любой из подходов, о которых мы сейчас говорим, имеет и хорошие и плохие примеры. Здание ЦУМа – это хороший пример консервативного подхода. Оно вписывается в ансамбль и говорит языком улицы, которая находится вокруг. А многие здания, созданные в 90-е годы прошлого столетия, авторы которых пытались изобразить историческую архитектуру, в 2000-х годах стали негативными примерами, которые не украшают город. Также и при прогрессивном подходе можно создать то, что станет событием в архитектурной жизни, а можно никому не интересное строение.
Я считаю, что ММДЦ «Москва-Сити», если говорить о московских небоскребах, имеет шанс стать новой открыткой Москвы. При спорности ряда его объектов «Москва-Сити» – это архитектурное событие. Я не соглашусь, что строительство новых зданий или небоскребов и сохранение наследия находятся в конфронтации друг с другом, как говорится, «спорт учебе не помеха». В том же Лондоне собор Святого Павла стоит недалеко от знаменитого «огурца» – небоскреба, построенного архитектором Норманом Фостером. Оба здания являются символами своих эпох и крайне интересными сооружениями. Никто не говорит, что, построив башню-«огурец», англичане отреклись от ценности собора Святого Павла. Ничего подобного. Это очень важные и знаковые для Лондона здания. В этом нет ничего плохого.
Все ли члены Архсовета разделяют ваши взгляды?
– Достижение высокого качества архитектуры – цель, поставленная перед нами мэром Москвы Сергеем Собяниным. Если я являюсь сторонником определенных взглядов, это не значит, что все, что им противоречит, – неправильно. Мы, например, на совете согласовали строительство гостиницы, напоминающей сталинскую высотку, по адресу Ленинградский проспект, 34. Во многом я сам был инициатором этой идеи, хотя не считаю, что нам сегодня нужно активно говорить этим архитектурным языком. Но конкретно для данной площадки это уместный жест.
Неужели на Ленинградке появится еще один «Триумф Палас»?
– Нет, «Триумф Палас» я как раз считаю не самым удачным примером попытки воспроизвести такой стиль. Если же проект гостиницы, который был согласован на Архсовете, будет выполнен из хороших материалов и так, как он задуман архитектором Евгением Герасимовым из Санкт-Петербурга, то это будет очень качественное здание. Да, проект не назовешь ультрасовременным, он как раз на 100% придерживается консервативной традиции, но это не значит, что он плохой.
Некоторые проекты, например вторую очередь театра «Et Cetera» Александра Калягина, Архсовет отклонял несколько раз. Осенью проект был согласован, но все равно вызвал много критики. Вам он понравился?
– Проблема второй очереди «Et Cetera» была не в том, что проект не попал в какой-то подход, а в низком качестве архитектуры. Мы долго с ним работали. Цель совета – не рубить проекты, а помогать их реализовывать, чтобы город это не портило, а улучшало. У нас есть практика, когда я спрашиваю, кто из членов совета готов быть куратором некой проблемной площадки, дать совет, более плотно с ней поработать, встретиться с архитекторами. Все это на совершенно безвозмездной основе. Такая социальная нагрузка, которая идет в придачу к почетному праву быть членом Архсовета.
Театром «Et Cetera» занимались Юрий Григорян с Андреем Гнездиловым. В итоге был сделан компромиссный вариант, который, на мой взгляд, будет не так агрессивно в этом месте смотреться, как изначальные предложения. Понятно, что критика осталась. Но почти любое новое здание в Москве критикуется, у любой городской инициативы есть как сторонники, так и противники. На мой взгляд, нужно уважать любое мнение, но при этом иметь собственное и уметь его отстоять.
Проект «Et Cetera» лично мне не нравится, тем не менее я считаю, что он получился. Я встречался с Александром Калягиным, мы это обсуждали в очень тактичной дружелюбной манере. У него, как у руководителя театра, есть определенные взгляды, к которым я не могу не отнестись с уважением. Это патриарх нашего театра, кино и искусства. У него есть понимание того, как развивать свое детище.
Сам город и здания в нем часто отражают какие-то личные, может быть, странные взгляды своих создателей. И эти создатели в большинстве случаев вообще не архитекторы. Да, дом может странно выглядеть, но если за ним стоит сюжет, человек, который в него вложил душу, город становится интереснее.
Прошлое и будущее ВДНХ покажут в Венеции
Павильон России на 15-й Венецианской архитектурной биеннале-2016 отражает ваши взгляды на архитектуру?
– Для меня это 4-я биеннале как участника и 1-я как куратора павильона. И мне кажется, что проект этого года получится самым лучшим из тех, в которых я принимал участие, хотя мне близок каждый из них и я считаю, что все они были успешными. В этом году у нас подобралась настолько профессиональная команда, что я невероятно горд тем, что в итоге получилось. Вместе с ректором Российской академии художеств им. И.Е. Репина, комиссаром павильона России в Венеции Семеном Михайловским и генеральным директором ВДНХ, сокуратором экспозиции Екатериной Проничевой мы расскажем о прошлом и будущем эпохального места столицы – ВДНХ. Соавтором выступила Агния Стерлигова, очень талантливый молодой архитектор. Площадку мы традиционно разделим на пять залов. Будет серьезная медийная экспозиция, сделанная по последнему слову техники.
Почему выбрали именно ВДНХ?
– ВДНХ – это такой общенациональный российский проект, который переживал разные времена – торжественные и печальные. Сейчас выставка по инициативе мэра Сергея Собянина и его команды преображается, причем интереснейшим образом. Это не реставрация того парка, который был. Речь об общемировой проблеме – о зданиях, транслирующих взгляды, которых уже нет, о том, как дать такой архитектуре новую жизнь. Проблему решают по-разному. Есть примеры, когда такие здания становятся музейными комплексами. Этот подход интересен, но зачастую получается некая мумия просто хорошего качества. Есть вопиющие примеры, например, Пальмира. Города разрушают, уничтожают здания вместе со всеми символами. Пример ВДНХ я считаю самым позитивным – когда с уважением относятся к архитектуре, но не пытаются превратить ее в музей, а дают ей новую жизнь с адекватной сегодняшнему дню идеологией. Это образовательный, культурный и художественный проект, очень интеллектуальный и изящный по своей форме.
Наша экспозиция называется «V.D.N.H. URBAN PHENOMENON» (Городской феномен) – место, которое давно всем нам известно, но мы не знали о его потенциале. Когда там продавались кошки, гробы и видеотехника, за этим тоже было интересно понаблюдать. Но мы все забыли, что ВДНХ создавалась для другого. Цель была – из многообразия наций сделать единое сообщество с определенными культурными ценностями.
Что же станет центром российского павильона?
– Экспонаты будут очень разные, но все они посвящены истории ВДНХ. Даже если я захочу вам рассказать, о чем будет экспозиция, у меня вряд ли получится это сделать. Очень сложно объяснить словами, к тому же интересно все сохранить в тайне. Это как рассказать о фильме до его премьеры. Такое же шоу, но только в архитектуре. Лучше приехать в конце мая на биеннале, а так как она идет полгода, можно летом и осенью. Можно будет увидеть экспозицию и в Москве, после биеннале она будет экспонироваться на ВДНХ.
Недавно был продан дом-«книжка» на Новом Арбате, вероятно, будут выставлены на торги и другие высотки. Насколько, на ваш взгляд, новые владельцы могут менять внешний вид, фасады этих зданий?
– Дома-«книжки» продаются с условием, что форма зданий меняться не будет. Но фасады, конечно, необходимо привести в порядок. Я считаю, что эти здания создавались в период мрачной архитектуры. Безусловно, есть те, кому эти высотки дороги, есть историки архитектуры, которые считают, что советский модернизм – это вершина творчества. Я не приверженец этого мнения.
Панельное домостроение довело до истерики
Как вы относитесь к масштабному благоустройству центра города в рамках программы «Моя улица»? Так ли необходимо ремонтировать одновременно Новый Арбат, Тверскую, Моховую, Садовое и Бульварное кольцо и другие улицы? Жители испытывают массу неудобств, может, лучше двигаться постепенно?
– Зарубежный опыт показывает, что для крупных мировых столиц характерен высокий уровень благоустройства. Ярким подтверждением тому служат Токио и Берлин. Москва, к сожалению, отличалась от них в худшую сторону. То, что мы сейчас наверстываем это упущение, очень важно. Москва заслуживает качественного благоустройства, в этом нет сомнения. Одно то, что Сергей Собянин отважился на подобный проект, вызывает уважение. В Тбилиси я наблюдал ситуацию, когда начали благоустройство, потом власть сменилась, и все бросили – очень жалкое и печальное зрелище. То, что мэр старается сделать все от и до, – вызывает уважение.
Летом 2015 года вы объявили о начале реконструкции московских набережных, которая должна начаться в 2016 году. Это произошло?
– На отдельных проектах работы уже идут. Например, приступили к набережной ЗИЛа, к Краснопресненской набережной, которая станет продолжением набережной «Москва-Сити». Это инвестиционные проекты. Активная работа ведется в Лужниках, в Зарядье огораживаются площадки, реконструкция набережной начнется в ближайшее время. Москва-река – совокупность проектов, сейчас мы ищем способы их систематизации. Это непросто, но я убежден, что реализация концепции «Москвы-реки» может стать знаковой для эпохи мэра.
Когда новая идеология о панельном домостроении впервые была донесена до застройщиков, многие не поверили в саму возможность изменить действующий годами маховик производства. Какова сейчас реакция рынка на появление нового «панельного» продукта?
– Когда осенью 2012 года мы подошли к этому вопросу, это была одна из тем, которая казалось мне крайне важной для переосмысления. У нас состоялся круглый стол, который начался с дискуссий с представителями ДСК и архитекторами. В тот момент мне казалось, проблема настолько назрела, что мы сейчас просто обсудим, как ее решать. Но выяснилось, что не просто есть несогласные, а нет согласных вообще. Кроме как истерикой происходящее тогда назвать не получилось. Кто-то кричал, что панельное домостроение – наше лучшее достижение. Другие говорили, что благодаря такому подходу у нас появились миллионы квадратных метров, следовательно, мы обеспечили людей жильем. По сути, это правильные вещи. Но некоторые все же понимали, что за этой средой кроется «панельный бублик» с унылыми домами. Говорят, что от плохой архитектуры никто не умирал. Да ничего подобного. Этот аспект жизни формирует человека.
И когда в нынешнем году состоялась еще одна дискуссия на эту тему, уже все пришли к выводу, что проблему в Москве со старыми панелями необходимо решать. Вслед за Москвой эстафету приняли и другие регионы страны. Об этом я говорю с гордостью – столица показала всем пример. Пока домов, построенных по новым правилам, еще не так много, строить их начали только с этого года. Но одно то, что нам удалось сдвинуть этот процесс с мертвой точки, показывает: мы на правильном пути.
Действительно ли в Москве может появиться «стальной» жилой комплекс?
– К нам обратились коллеги с подобным предложением. Кстати, в мире использование стали при строительстве достаточно популярно. Например, небоскребы в США в большинстве случаев имеют стальной каркас. У нас подобная технология тоже применяется, но в целом страна пошла по другому пути. В России традиционно ориентируются на бетон.
Я считаю, у стали большой потенциал благодаря скорости возведения домов, стоимости, весу здания. Мы поддержали коллег и помогли им организовать конкурс на проектировку домов с таким стальным каркасом. Если экономическая эффективность будет доказана, то, конечно, это направление получит развитие.
Еще очень интересная тема – использование дерева. Это наш национальный строительный материал, возобновляемый и практически бесконечный ресурс. Он экологичный, легкий в обработке, но, к сожалению, пока мало развит, так как его использование сильно зажато противопожарными нормами. Я в Казани реализовал самое большое здание из дерева – Дворец водных видов спорта, поэтому тему знаю хорошо. Кстати, Швейцария и Канада пошли по этому пути, а Россия, на мой взгляд, просто создана для того, чтобы использовать деревянные конструкции. Сейчас Минстрой будет заниматься решением этой проблемы.
Какие новые крупные архитектурные конкурсы могут быть объявлены в этом году?
– Сложно планировать заранее. Но в обозримом будущем будут объявлены конкурсы на оформление новых станций метро. Как только выберем, каких именно, сразу объявим. Возможно, речь пойдет о Третьем пересадочном контуре, но конкретных станций не назову. Кроме того, в апреле мы подводим итоги конкурса на проект Технопарка Сбербанка.
Вы являетесь не только практикующим архитектором, но и художником. Есть ли у вас любимый мастер, который оказал влияние на ваше творчество?
– Связь рисунка и архитектурной практики трудно переоценить: графическое изучение зданий существенно влияет на собственное творчество архитектора. На меня в личном и профессиональном плане большое влияние оказали мастера Возрождения. С точки зрения графики я бы выделил Каналетто, чьи работы даже сравнивают с фотографиями. С точки зрения отношения к деталям и материалу, пожалуй, стоит выделить чикагского архитектора Луиса Салливена. Если говорить о выстраивании карьеры и отношении к работе, это, конечно, Фрэнк Ллойд Райт. В его архитектуре нет ничего лишнего, вычурного, ненужного. Каждый элемент на своем месте и имеет значение. Я бы также выделил Ивана Жолтовского, мне очень нравится его тщательность в отрисовке зданий.
Источник: Правительство Москвы. Еженедельная городская деловая газета «Московская перспектива»