Старость — не порок?
Совет ветеранов: покупаем, восстанавливаем, обслуживаем ретромобиль
Он был железный, старый и ленивый. Москвич-408 1965 года выпуска предпочитал находиться в состоянии комы, в которую впал еще до моего с ним знакомства. Седан облезло-голубого цвета два года простоял во дворе на Мичманской улице (дело было в Санкт-Петербурге), когда я, терзаемый зудом обретения собственной машины, купил его в сентябре 1998 года. Присматриваться к раритету я начал загодя — еще с весны.
Плохо, видать, присматривался. Москвич внешне сохранился весьма неплохо, несмотря на то что погода и дети малые неоднократно прикладывали руки к тому, что можно было бы назвать внешним видом. Атмосферные явления местами попортили краску, а отпрыски жителей того дома, во дворе которого сей агрегат имел несчастье находиться, оставили на переднем крыле незамысловатые надписи: «Кино», «Цой», «пися». Не то чтобы эти письмена бросались в глаза, но если как следует приглядеться, то прочитать было можно.
408-й начали выпускать в 1964 году, и на тот момент это был достаточно современный автомобиль.В общем и целом с машиной мне вроде как повезло. Через пару дней после того, как я стал счастливым обладателем автомобиля времен The Beatles, он даже начал заводиться. А еще через пару дней и вовсе поехал! Эти были две самые счастливые недели в моей тогдашней жизни: у меня была собственная машина, и она самостоятельно передвигалась. Подумать только!
Но — все проходит, как говаривал царь из прошлого.
Протечка, блин
Мой милый Москвич, как уже было сказано, некоторое время ездил. И, надо сказать, весьма неплохо. Один раз я непонятным образом умудрился разогнаться — страшно сказать! — до 75 км/ч. По крайней мере, так утверждал инспектор Василеостровского ГИБДД, ставший невольным свидетелем этого чуда. У машины-то спидометр не работал, а я и не подозревал, что эта веха отечественного автомобилестроения способна на подобные подвиги.
Новый механизм переключения передач с рычагом на полу появился в 1973 году; мой же экземпляр, будучи более ранним, щеголял рычагом коробки передач на рулевой колонке.
Однако очень скоро выяснилось, что при всей этой замечательной способности передвигаться у моего дорогого (в переносном смысле) Москвича был один серьезный недостаток — текла коробка передач. За день запросто могло вытечь все содержимое — как сейчас помню, ТАД-17. Наблюдать лужу масла под брюхом несчастного автомобиля каждый день было крайне досадно. Тогда собрался консилиум из сочувствующих приятелей, в ходе которого было решено коробку демонтировать и тщательно обследовать.
Демонтировали. Коробас оказался неожиданно маленьким и отвратительно грязным. Агрегат начали нежно чистить, попутно отвинчивая все, что мешало этому процессу. В конце концов, коробка была разобрана до винтика, после чего пришел главный мозг Шурик и заявил, что теперь-то, пожалуй, будет проще купить что-нибудь взамен, нежели собирать старую, поскольку разобранная коробка, по его словам, олицетворяла собой полный упадок. А значит, надо было менять все детали подряд. Надо сказать, Шура всегда крайне ответственно подходил к ремонту автомобилей, который зачастую сводился к постепенной замене деталей, узлов и агрегатов на новые, желательно более совершенной конструкции и в сборе.
Все были согласные.
Эх, раз! Коробас!
Вскорости у меня появилась коробка от М412, которая тоже была далеко не новой, но (по утверждению того, кто мне ее всучил) совершенно рабочей. Ах, если б это было правдой! Пришлось приводить свежекупленную деталь в надлежащий вид. Ее три или четыре раза разбирали-собирали, попутно скрестив со старой, 408-й коробкой.
Потом надо было поставить все на место. Но это было бы слишком просто. Когда мы пытались приладить к машине сцепление (я предусмотрительно обзавелся новым диском, так как Саша высказал абсолютно логичное предположение, что где коробка, там и сцепление), из недр двигателя посыпались небольшие приятные шарики и весьма симпатичное колечко. Это рассыпался подшипник в коленчатом валу, без которого никак нельзя было производить дальнейшие восстановительные работы.
Подшипник я, конечно, купил. Но остатки старого никак не хотели выниматься.
В декабре 1966 года производство 408-й модели Москвича началось на Ижевском заводе, однако уже через год выпуск свернули ради более совершенного Москвича-412.
Извлекали их оттуда два месяца. Наступила зима, ударили морозы. Было сломано немало полезных инструментов и приспособлений, в том числе и чужих. В результате Шурик подумал как никогда сильно, и мы сняли двигатель целиком. Вдвоем, на пятнадцатиградусном морозе и без всяких приспособлений. Прямо на улице. Вечером.
Когда двигатель был почти что извлечен и стоял, шатаясь, на крыле, к нам подошли два представителя исполнительной власти типа «милиционер». Говорят: «Документы на машину-то есть?» — «Да». — «Покажите, а то жильцы окрестных домов волнуются — машину разбирают и разбирают».
Ясное дело, конечно волнуются. Дело в том, что очень холодно зимой лазить под машину. Поэтому мы приспособились ее каждый раз переворачивать. Собирались втроем-вчетвером — и лихо так переворачивали. Без кантователя, без ничего. Я раньше никогда не думал, что класть машину на борт — это такое обыденное, повседневное занятие.
В профиль 408-я и 412-я модели схожи, благо кузов почти одинаковый — отличия лишь в задней части: у 408-го вертикальная оптика, а у 412-го — горизонтальная, дополненная характерными треугольниками поворотников.Запал иссяк
Мы двигатель сняли и задумались: а куда его теперь и, собственно, на чем? Опять собрали консилиум. По причине отсутствия телеги и гаража, решили тащить мотор так, руками. Куда? Да прямиком к одному из приятелей (этого персонажа звали Васей) домой, в его комнату — туда, где он обычно спит. Принесли и положили рядом с кроватью, убедив гостеприимного хозяина, что это не более чем на два-три дня.
Когда через три недели мы забирали двигатель обратно, то убедились, что после процесса разборки-сборки лишние детали все-таки остаются. Больше, чем мы ожидали.
Кстати, извлечение останков подшипника из коленвала сопровождалось заменой всех прокладок, поршневых колец и шатунных вкладышей, а также чего-то еще (сейчас уже точно не помню, чего именно). Шурик настоял. Между прочим, когда собирали пламенный мотор обратно, сломали два новых поршневых кольца, а ремонтный размер вкладышей подгоняли под «номинал» при помощи шкурки. Вообще-то, это не очень хорошо с точки зрения канонов ремонта. Скорее, даже плохо. Ну, то есть просто отвратительно. Пришлось утешать себя тем, что у нас появится прекрасная возможность проверить пользу подобного новаторства в условиях реальной эксплуатации.
Для того чтобы получить доступ к горловине топливного бака, спрятанной за номерным знаком, необходимо было открыть багажник.До нее, впрочем, дело так и не дошло. Москвич был собран и даже через некоторое время завелся. Вот только запал к тому времени у меня окончательно иссяк, так что ездить на многострадальной машине я не стал. А через некоторое время, закончив учебу в университете, я устроился на работу и купил себе настоящий автомобиль — ВАЗ-2108.
Хорошая была машина. Не она на мне ездила, а я на ней. Но это уже совсем другая история.
Фото: из архива автора