Бруклинский мост, это абсолютно уникальная конструкция, которая действительно была самым высоким сооружением в Нью-Йорке. На Манхеттене тогда самым высоким тогда считалась церковь Троицы — Trinity Church — это знаменитая церковь, которая видна на всех фотографиях Уолл-стрита, туда упирается Уолл-стрит, и она где-то высотой порядка 70 метров. Собственно, опоры этого моста были действительно высотой 80 с лишним метров, по сути дела — небоскребы, и до сих пор среди небоскребов, среди леса небоскребов Нью-Йорка, вот эти опоры и, соответственно, эти вантовые конструкции, которые держат пролет моста, они, в общем, читаются как какие-то высотные сооружения в гораздо большей степени, чем просто как мост. Поразительная конструкция, действительно, уникальное сооружение, он был построен, в конечном итоге, закончен, закончено строительство было в 1883 году. Он строился 13 лет, и на то время это был самый длинный мост с подвесной конструкцией, то есть, не было в мире никакого другого моста, который мог бы оспорить его первенство. Затем был построен мост Джорджа Вашингтона через Гудзон, потому что Бруклинский мост — это через так называемый Ист-Ривер, ривер — это условно, потому что это на самом деле пролив между двумя островами Нью-Йорка, между Манхеттеном и Лонг-Айлендом, так вот Гудзон — это действительно собственно река, настоящая река, огромная, очень широкая, через нее был построен затем мост Джорджа Вашингтона, а потом вот знаменитый Голден Гейт, уже в Сан-Франциско. И они побили рекорд Бруклинского моста.
1883 год, начало строительства в 1870. строительство полно драматизма, потому что историй вокруг этого моста было очень много, но если мы просто на это время посмотрим, то это, фактически, начало возрождения экономики Соединенных Штатов Америки и бурный рост городов после Гражданской войны в США, которая началась в 1861 году, закончилась в 1865 году. И это время строительства каналов, мостов, различного рода сооружений инфраструктурных, примерно время такое же, как сейчас с интернетом.
Время обустройства. То есть, по сути дела, Гражданская война случилась тогда, когда вся экономика была на пике, строительство таких проектов, возникало много интересных затей, там Эри-канал, соединяющий озеро Эри и Атлантический океан в 1825 году, но вот все эти крупные дороги железные, соединяющие два побережья США, они как раз строились примерно в это время. И мосты были очень нужны, инженеры, которые строили эти мосты, они были в явном дефиците, но, слава богу, европейская миграция, она поставляла когорту талантливых людей. И вот, собственно говоря… это очень интересная история, кто, собственно, построил Бруклинский мост. Потому что сейчас-то уже понятно, кто построил, а в истории есть несколько версий, которые, на самом деле, не противоречат друг другу. Одна говорит о том, что это был Джон Аугустус Роблинг, на самом деле он не Джон, а Йохан, он из Германии. Он родился в Германии, недалеко от Эрфурта, позже он переехал в Берлин, учился в Берлине. В 25 лет он эмигрировал в Соединенный Штаты Америки, это был 1831 год. Тогда, если вы посмотрите на состав эмигрантов из Европы, то немцы преобладали. Не англичане, а немцы именно. То есть, протестанты из северной Германии уезжали туда. Но он к 25 годам не только научился инженерному делу в Германии, он еще работал на правительство Пруссии, он занимался как раз непосредственно строительством опорных конструкций.
И, приехав в Соединенные Штаты, он поселился в Гаррисберге, это столица штата Пенсильвания. И в какой-то момент, наблюдая за переправами, он понял, что вот эти канаты, которые тянут паромы, пеньковые канаты, они не годятся, и предложил способ создания специальных тросов, которые были скручены из проволоки, и, собственно, эту проволоку он производил. В конечном итоге оказалось, что вот эти вот плетеные канаты, плетеные тросы, которые он предлагает, по сути дела — крупные такие, мощные кабели, получили колоссальный спрос со стороны заказчиков разного рода конструкций, прежде всего — от паромщиков и от строителей мостов. И он основал свое дело, которое, в общем, развилось в огромную индустрию. Он стал действительно таким мощным, крупным промышленником.
И к моменту, когда уже Нью-Йорк и Бруклин начали думать о том, что хорошо бы между ними построить мост, Бруклин сейчас район Нью-Йорка, а тогда он не был районом Нью-Йорка, он был отдельным крупным городом, и в начале века по населению он был больше, чем Манхеттен. То есть, это был колоссальный, большой город, почти миллион человек. И так вот, между ними существовала паромная переправа, соответственно, правительство штата Нью-Йорк и муниципальные власти думали над тем, как устроить какую-то переправу,более надежную, и решили, соответственно, построить мост, и вот этот вот Йохан Аугустус Роблинг, он, собственно, предложил проект этого моста. И, в значительной степени, этот проект и был реализован как проект.
Именно как раз способность создавать такие мощные стальные конструкции, такие мощные тросы, способность Роблинга и его фабрики, они убедили муниципалитет и власти штата, что, в общем, это, по всей видимости, будет надежная конструкция, хотя, конечно, подозрения были большие, и люди до конца в это не верили, что впоследствии привело к нескольким печальным событиям, о которых я расскажу чуть позже.
Но так или иначе проект был одобрен, и, собственно, как раз именно в 1869 году вот этот Йохан Роблинг начал исследования гидрографии, исследования всяческих особенностей рельефа, и произошел несчастный случай — он получил ранение ноги очень серьезное, он раздробил стопу неаккуратно сошедши с парома. И, в общем-то, казало бы, ну раздробил стопу и раздробил стопу, то есть, остался хромым человеком…
Было столкновение парома с пристанью, и он попал эту вот щель и, соответственно, дальше ему пришлось ампутировать эту стопу, и тоже бы можно было… это действительно крайне неприятно, но, тем не менее, прожить он мог еще долго довольно, но получилось так, что он заболел столбняком и, в конечном итоге, очень быстро умер от этой болезни. Он не только не увидел никаких конструкций этого моста, он был единственно автором самого проекта, чертежей, по сути дела.
У него был сын, полковник Вашингтон Роблинг, который был героем Гражданской войны. Он тоже был инженером, хорошо образованным человеком. И, по сути дела, с момента смерти Йохана или Джона, он возглавил уже строительство этого моста. И муниципалитет, и штатные власти проголосовали почти ж то единогласно за то, что этот человек будет продолжать дело собственного отца, но уже как строитель, как инженер, а не только как проектировщик.
И это и происходило. Происходило, по сути дела, 13 лет, но тоже не без печальной истории, поскольку для того, чтобы построить вот эти вот крупные опоры моста необходимо было какое-то пространство под водой. Там не было, конечно, никаких ни батискафов, ни специальных камер, были так называемый кессоны. Кессоны — это пространство, из которых… Они строились из дерева, потом из которых под давлением кислорода выходила вода, и там, в условиях высокого давления, но без воды, работали, собственно, инженеры, строители, которые устанавливали вот эти вот опоры на дне Ист-Ривера. Сама по себе конструкция ке5ссона — это еще то специальное инженерное сооружение, тоже произведение инженерного искусства. И вот там случались пожары из-за того, что давление было очень высоким, кислород нагнетался, и малейшая искра…
Тогда уже опытным путем было понятно, что выходить из высокого давления на верх надо аккуратно, постепенно. Но в силу того, что там случались пожары, приходилось эвакуироваться. Многие люди не выдерживали, заболевали так называемой «кессонной болезнью». Собственно, кессонной болезнью заболел и вот этот вот Вашингтон Роблинг, и в какой-то момент его здоровье действительно очень сильно пошатнулось, а мост только начинали строить, и инициативу по управлению строительством моста перехватила его жена, которая тоже носит фамилию Роблинг. Так что, в конечном итоге именно ей, вместе с ее мужем, он жил очень долгое время, несмотря на то, что он был очень больным человеком, он пережил всех, и, в том числе — свою жену, умер он в 1926 году. Он не дожил до момента, когда появился Голден Гейт и мост Вашингтон Бридж, так что он жил с ощущением того, что он построил мост…
Самый великий мост. Но, тем не менее, он пережил всех участников строительства, включая свою жену, которая, собственно, 13 лет, по сути дела, занималась, ну, может быть, чуть меньше, 10 лет, уж как минимум, она занималась непосредственным управлением строительством моста.
Она была вообще очень пытливой женщиной, образованной, и, действительно, у него училась, и специально посещала инженерные курсы, так что она довольно быстро схватила суть всего этого проекта и была в состоянии говорить на одном языке с инженерами и строительными рабочими. Потом она продолжала заниматься различной деятельностью и, в частности, общественной деятельностью. Она получила юридическое образование в Университете штата Нью-Йорк, и так или иначе она вошла в историю Соединенных Штатов как, во-первых, одна из самых образованных женщин, которая, кстати, создавала женское движение, и уже чуть позже, в начале XX века, ну, как раз она, собственно застала этот период, когда родилось движение суфражисток — женщины отстаивали свои права голосовать. Оно родилось именно в Нью-Йорке, оно родилось в тех местах где как раз жила Эмили, и вот, собственно говоря, ее женское движение Соединенных Штатов, в общем, практически ее иконизировало.
То есть, она действительно одна из самых интересных американских женщин, она, кстати, присутствовала как утверждают источники, на коронации Николая и Александры, и это было в конце XIX века, она была одной из, по-моему, трех американок, которые были там. Сохранились фотографии ее в каких-то специальных платьях роскошных, которые, соответственно… Собственно, она в этом облике и присутствует в большинстве исторических материалов, которые по поводу нее написаны. То есть, это одна из таких первых…
Интересная жизнь. Ей приходилось переживать довольно много тяжелых ситуаций, потому что когда открыли мост, естественно, начались… это была сенсация, и в первый же день по мосту прошли около 150 тыс. человек, то есть, представляете, это, в общем, очень мощный такой поток. И довольно быстро вообще пропускная способность этого моста была уже на пределе: в год проходило по нему порядка 20 млн человек, это, в общем, было такое сооружение, которое явно было востребовано, Бруклин был страшно доволен, потому что, по сути дела, два крупных города соединились в один, возник дополнительный мощный приток людей, рынок и так далее, то есть, в общем, все сработало совершенно прекрасно. Но после открытия, через несколько дней, был праздник Memorial Day, и, в общем, на мосту началась давка. Там были некоторые промежутки этого моста, в которые была лестница, и кто-то упал с лестницы, потом кто-то закричал. И вот эта вот гигантская толпа, она начала давить, люди бросились к тому месту, откуда начались крики, и только ухудшили ситуацию. И таким образом погибло порядка 12 человек. Но как бы крики были восприняты не как крики о помощи, а как крики о том, что мост, по всей видимости, развалится.
Нервы не выдержали, и люди побежали с этого моста. В общем, начали сталкивать друг друга. И побежали они, в общем, в основном, потому что боялись, что мост не выдержит и упадет. То есть, тогда еще вера вот в эти стальные конструкции, в то, что это мост подвесной, была еще очень такой слабой. И для моста это был, конечно, кризис, и вообще для всей компании, которая им управляла, потому что исходно, изначально этот мост должен был привлекать к себе как можно больше народу, потому что мост исходно был по плану платным, то есть, через него… Ну, это был такой toll bridge так называемый, за него какую-то небольшую плату надо было вносить, для того, чтобы по нему пройти. И от потока зависела, естественно, либо прибыльность, либо убыточность этого предприятия.
И вот, соответственно, жена вот этого главного инженера придумала, каким образом успокоить людей. Это была она вместе со своими коллегами, они вывели на мост 21 слона.
Слоны прошли по мосту туда и назад, и это было специально, к этому было привлечено внимание, были опубликованы материалы в газетах. И таким образом постепенно паника рассосалась, хотя, надо заметить, что хоть мост ввели в действие в 1883 году, паромные переправы не снимали до последнего момента, потому что некоторые люди боялись по нему ходить, и последняя паромная переправа коммерческая была снята в 1942 году. Аж уже в середине XX века.
Невозможно было, например, на каком-то специальном станке разорвать этот трос, да? Или протестировать его прочность именно на эксперименте. Рассчитать было возможно, и, видимо, расчеты оказались действительно верными, и, собственно, гений инженеров того времени в этом и состояла механическая математическая точность…
То есть, они работали вслепую, на основе расчетов, формул, и в этом-то как раз, собственно, их гений и состоит, поскольку вот сейчас на тех же самых конструкциях, по сути дела, хотя мост, конечно, пережил несколько капитальных ремонтов, но тем не менее, на тех же самых конструкциях держится автомобильная дорога, шоссе, двухполосное, не двухполосное, а в двух направлениях, там в каждом направлении, по-моему, по четыре полосы, по три полосы, две полосы рабочие, одна такая, как бы обочина, и где-то порядка 130 тыс. машин в день. То есть, это довольно много… это не довольно, это очень много, несмотря на то, что уже построено порядка 12 тоннелей подземных, и вот один, кстати говоря, один из самых крупных подводных тоннелей, который соединяет Манхеттен и Бруклин, был построен в 50-ом году, но там идет метро. Это еще один рекорд, который установил город Нью-Йорк по соединению Бруклина и Манхеттена. То есть, такой наследник Бруклинского моста.
Так что, это, в общем, действительно такое гениальное сооружение, но очень интересный момент состоит в том, что мост поднят очень высоко над урезом воды, потому что, собственно, Ист-Ривер была судоходной рекой, и остается таковой, а главное, что к северу от этого моста находилась верфь корабельная. И на этой верфи производились корабли, яхты, и так далее, которые должны были потом уходить в море.
Движение было активное по воде, и в какой-то момент, как свидетельствуют исторические источники, это стало все-таки проблемой, несмотря на то, что он был задран очень высоко. Приходилось каким-то образом обрубать мачты, хуже всего пришлось с металлическими кораблями, которые приходилось подтапливать для того, чтобы протаскивать под Бруклинским мостом, они были собраны на верфи, и даже сносить верхние части рубок.
Потом их восстанавливали. Их, во-первых, подтягивали вниз, подтапливали до как можно более низкого уровня, а затем верхние части рубки приходилось сносить. Ну, это такие, скорей анекдоты, единичные случаи, но в целом, конечно, эта верфь прекратила свое существование из-за того, что и с той, и с другой стороны от нее были построены мосты. С той стороны был построен Вильямсбургский мост, к северу по течению Ист-Ривер, такой достаточно неказистый, но он, кстати, на четыре фута был длиннее, чем Бруклинский, все равно его никто не считает вторым мостом, самым длинным после Бруклинского, с подвесной конструкцией, потому что, все-таки, мост Джорджа Вашингтона через Гудзон, он в два раза больше, чем Бруклинский, а не на четыре фута.
Вот, вот эта высота, она сыграла тоже свою роль, очень такую драматическую, с одной стороны — вот эти вот верфи, с другой стороны — немедленно с этого моста после его строительства начали прыгать люди, именно в качестве спортивного интереса, по большей части. Первый прыжок был с летальным исходом, человек попытался прыгнуть и нырнуть в Ист-Ривер, но разбился. Второй прыжок — знаменитый прыжок Стива Броди. Это человек абсолютно легендарный, на самом деле не понятно, легендарный он или нет, потому что никто не видел, как он прыгнул с этого моста, видели отдельные представители, которые говорят, что это было на самом деле так, но так как это сделал первый и последующие — с приглашением прессы, большого количества публики — нет. Тем не менее, он вошел в историю, как один из удачных прыжков, по этому поводу была даже постановка на Бродвее, была сочинена такая довольно известная в Нью-Йорке песня «On the Bowery», Бауэри — район Нью-Йорка, откуда как раз виден Бруклинский мост. Так что, само по себе это сооружение, оно создавало вокруг себя массу всяких таких забавных ситуаций. И иногда очень драматических.
Есть еще один аспект, о котором имеет смысл сказать, это все-таки очень интересное архитектурное сооружение, поскольку это не просто инженерная конструкция, а это, во-первых, великолепный образец неоготики, потому что опоры, которые они сделаны в этом стиле, а, во-вторых, как писал известный исследователь городов Льюис Манфорд, это сочленение старой, викторианской архитектуры, вот как раз неоготической, с абсолютно новой технологической, поскольку вот эти вот вантовые конструкции, металлические тросы воздушные, соединяются в этом сооружении с крупными бетонными массивными, гранитными, а не бетонными, гранитными сооружениями. То есть, такой синтез архитектуры нового времени и, в общем, такого прошлого, XIX-го, века, это такой действительно замечательный экспонат.
Там действительно обнаружили это бомбоубежище, которое было там построено, но одна из градостроительных проблем вокруг этих опор состоит в том, что там очень много развязок и заездов на мост, и значительная часть территории не используется. Но тем не менее, в последние годы в Нью-Йорке, среди особенно молодых людей стало очень модным собираться там, под мостом. Потому что, ну, во-первых, это место, откуда мост смотрится невероятно красиво, хотя там нет практически ничего, где можно было бы там в кафе посидеть или так далее, но сам факт того, что люди начинают собираться, он уже показывает, что это пространство не бесполезно. Там проходят какие-то даже небольшие фестивали. Музыкальные, поэтические, там собирается много людей просто для того, чтобы поговорить, отдохнуть, там, в конечном итоге, вот эта индустрия развлечений, она привлекла к себе вот всякие небольшие заведения по розничной торговле, в общем, вся эта территория вокруг, она ожила. И это теперь, по сути дела, территория, прилегающая к Бруклинскому мосту и с той, и с другой стороны, одна из самых модных с точки зрения местожительства, нахождения и так далее, это довольно дорогой район в Нью-Йорке.
В силу того, что сам мост уникальное сооружение, и именно он заставляет людей там собираться. То есть, усилия семьи, которая построила этот мост, оказалось не напрасным.
Алексей Новиковруководитель Московского подразделения группы компаний «Thomson Reuters»
По материалам: Радиостанции Эха Москвы