17.11.2016
До конца ноября четвертый энергоблок ЧАЭС, разрушенный во время Чернобыльской аварии 30 лет назад, накроют новым безопасным конфайнментом (НБК). Об этом сообщает руководство Чернобыльской АЭС и представители французского концерна Novarka, который строил это защитное сооружение. Арка конфайнмента, высотой 109 и шириной более 257 метров, строилась на средства 28 государств-доноров и обошлась примерно в 1,5 миллиарда евро. Она считается крупнейшим наземным подвижным сооружением в мире: на постоянное место над старым «саркофагом» конфайнмент будут надвигать с помощью системы мощных домкратов.
Накануне надвижения конфайнмента Радио Свобода смогло побывать в части помещений четвертого энергоблока, которые остались доступными после аварии. В некоторых из помещений мы были первыми журналистами с момента обретения Украиной независимости.
Строительство нового безопасного конфайнмента (НБК) завершилось в начале ноября. Он должен накрыть старый саркофаг над 4-м энергоблоком (известный как объект «Укрытие»). Сейчас идут последние работы по проверке всех систем конфайнмента, а само надвижение начнется в середине ноября и продлится несколько дней, – сообщил Радио Свобода заместитель генерального директора госпредприятия «Чернобыльская АЭС» по кадрам и режиму Евгений Катунин.
До того, как арка нового укрытия окажется над саркофагом, представителей медиа под нее не пустят, чтобы посетители не мешали проверке всех систем и передвижению нового безопасного конфайнмента. На Чернобыльской АЭС для Радио Свобода сделали исключение.
Евгений Катунин показывает съемочной группе Радио Свобода механизмы, передвигающие арку НБК на ее постоянное место.
«Перед нами система из 56 домкратов, которая будет выполнять такую функцию: передняя часть домкрата будет тянуть конфайнмент на себя, а задняя толкать его. Таким способом мы будем перемещать опоры арки по системе специальных подложек, которые имеют тефлоновое покрытие, смазанное графитовой смазкой. За несколько дней мы должны переместить НБК на четвертый энергоблок. Планируется 3-4 суток для того, чтобы НБК переместился на свое штатное место. Но нужен определенный запас времени, чтобы все операции прошли в штатном режиме. Мы не будем форсировать события, ‒ уверяет заместитель директора Чернобыльской АЭС. «В первую очередь важны безопасность персонала и сооружения».
Домкраты, которые будут передвигать НБК, уже прошли проверку при монтаже арки: с их помощью ее первую половину двигали по строительной площадке, чтобы освободить место для монтажа второй половины, а затем возвращали на прежнее место.
Новый безопасный конфайнмент считается самой крупной подвижной наземной постройкой на планете.
Вместе с разрушенным реакторным залом под конфайнментом окажутся и другие помещения четвертого энергоблока. Среди них ‒ блочный щит управления четвертого энергоблока (БЩУ-4), из которого сотрудники станции управляли реактором в ночь аварии. А также поврежденная взрывом и радиоактивными обломками, но не разрушенная полностью часть машинного зала, граничащая с помещениями реактора. Журналистов и большинство официальных делегаций сюда не пускают из-за высоких уровней радиации. Съемочная группа Радио Свобода смогла побывать в некоторых помещениях четвертого энергоблока до того, как на них надвинут новый конфайнмент.
Мы с Евгением Катуниным и работниками, сопровождающими съемочную группу, движемся по коридору, идущему через всю станцию до четвертого энергоблока. После аварии его обшили желтыми алюминиевыми панелями, отсюда и название, которое употребляют сотрудники станции, — «золотой коридор». Он ведет к большинству объектов, которые нас интересуют.
Перед входом в уцелевшие помещения четвертого энергоблока группа раздевается до белья и получает спецодежду. Кроме белья и робы обязательны шапка, каска, перчатки, бахилы, респиратор и обувь. Все белого цвета, чтобы были видны загрязнения: пыль может содержать радиоактивные частицы. Маски подгоняют, чтобы не оставалось и щелочки. Наибольший вред наносят радиоактивные частицы, попадающие в легкие или желудок и остающиеся в организме, объясняют работники станции.
Каждый имеет дозиметр-накопитель. Перед входом в опасные зоны к нему добавляют еще один, с монитором и звуковым сигналом: он сработает, если доза будет приближаться к опасной.
Перед входом в саркофаг и машинный зал ‒ повторное переодевание и усиленные средства защиты от радиации. До и после каждого опасного помещения ‒ комплексный дозиметрический контроль, так называемый «счетчик излучения человека»: проверка на нем длиннее, чем на обычном дозиметре, которых много на станции.
«Вы чистый», ‒ улыбается специалистка дозиметрического контроля после финальной проверки. Мы увидели все, что планировали. За окном уже темно.
25 апреля 1986 года на блочном щите управления четвертым энергоблоком (БЩУ-4) заступила на дежурство смена, которая должна была выполнить плановую остановку реактора, а во время нее провести ряд испытаний. Во время этих испытаний, в ночь на 26 апреля, началось неконтролируемое увеличение мощности реактора и произошло два взрыва ‒ как предполагают исследователи катастрофы, из-за недостатков конструкции стержней его аварийной защиты и отсутствия в советской ядерной отрасли достаточных знаний о таких рисках.
Смена 25-26 апреля, которая работала в БЩУ-4, пыталась остановить неконтролируемый разгон реактора, а затем вместе с пожарными погасила пожар и минимизировала последствия катастрофы. БЩУ отделяли от реактора бетонные стены высокой прочности, поэтому он не пострадал от взрыва. После аварии уровень радиации здесь многократно превысил норму, но работники щита управления реактором остались на рабочем месте, заплатив за это своим здоровьем, а то и жизнью. Заместитель генерального директора Чернобыльской АЭС по кадрам и режиму Евгений Катунин провел Радио Свобода на БЩУ-4, куда представителей СМИ пускают крайне редко.
«На табло оператор мог увидеть какие-то отклонения: или поле энерговыделения, или расход воды. Мог проводить определенные манипуляции, после чего по датчикам посмотреть, пришли ли параметры в соответствие с требованиями, или нет», ‒ объясняет представитель ЧАЭС.
По словам Евгения Катунина, на многочисленных табло и световых панелях работники видели состояние реактора, а кнопками могли включать насосы, передвигать управляющие стержни, которые меняли мощность реактора. Отдельно ‒ кнопка аварийной остановки 5-го уровня, так называемая АЗ-5. Когда во время эксперимента старший инженер управления реактором нажал ее, вместо остановки мощность реактора возросла, и раздался взрыв, его разрушивший.
Часть машинного зала ЧАЭС, которая обслуживала четвертый энергоблок. Здесь содержатся седьмая и восьмая паровые турбины, которые вырабатывали электричество. В момент взрыва 26 апреля 1986 года это помещение получило частичные разрушения от падения радиоактивных обломков, которые пробили крышу зала. Взрывная волна повредила и опоры стен. На крыше машинного зала начался пожар. Руководитель смены турбинного зала Александр Лелеченко лично пошел в машинный зал: его действия не дали радиоактивному пожару распространиться дальше. Александр получил очень высокие дозы радиации, от которых скончался 7 мая 1986 года, рассказывает тогдашний старший инженер управления четвертым энергоблоком Алексей Бреус. Бреус был свидетелем событий: его смена началась 26 апреля вскоре после аварии.
«В турбинах четвертого энергоблока в первые часы после аварии оставалось около ста тонн масла, которое могло загореться. А рядом в генераторах ‒ водород, который мог взорваться. Удалить водород и слить масло можно было только вручную. Александр Лелеченко, хотя и мог послать туда своих подчиненных, пошел сам. Сделал эти очень длительные операции, получил большое облучение, из-за которого вскоре умер», ‒ вспоминает Бреус.
В первые недели после аварии погибли 20 работников ЧАЭС, которые ликвидировали последствия взрыва в ту ночь.
На помещение машинного зала взрывом бросило куски графитовой кладки и другие радиоактивные обломки из разрушенного реактора, пробило крышу и повредило стену. Сейчас эта часть входит в объект «Укрытие»: поврежденную стену подпирают металлические конструкции, сверху над турбинами четвертого энергоблока ‒ временная крыша «саркофага». Съемочная группа Радио Свобода попала внутрь через 30 с половиной лет после аварии. По словам Евгения Катунина, мы первые журналисты, которые смогли увидеть и снять это место на фото и видео с момента обретения Украиной независимости. Вместе с нами в зал зашли специалисты ЧАЭС с дозиметром, рассчитанным на высокие поля радиации.
Седьмую и восьмую турбины от другой, чистой и целой, части машзала, отделяет массивная защитная бетонная стена «саркофага». Подходим к стене, переступая через осколки. В ней ‒ дверной проем, в темноте видны очертания турбин.
«Можно идти сюда, но идти придется через очень высокий фон», ‒ говорит дозиметрист. Евгений Катунин просит провести нас через другой, радиационно безопасный вход. Идем в небольшое пространство между дверью и заклинившей ролетой.
Турбины, трубопроводы, датчики давления, подъемный кран – практически целые, но покрыты ржавчиной. На видео можно увидеть белые вспышки и синеватое свечение пола ‒ так техника реагирует на высокие радиационные поля. Поток нейтронов создает эффект старого архивного видео. Радиационный фон на момент съемки составлял от 2840 до 6560 микрозивертов в час (до полрентгена в час), то есть примерно в 25-60 тысяч раз больше, чем средние уровни в Киеве. В той части помещения, где находится седьмая турбина, фон еще выше, но это место журналисты снимали на расстоянии. После надвижения НБК на объект «Укрытие» поврежденная часть машинного зала окажется под аркой конфайнмента: она скроется от людских глаз и не будет представлять угрозы для окружающей среды.
Источник: http://www.svoboda.org/a/28118262.html