Сложный пересеченный рельеф местности имел для строителей Эдинбурга свои положительные и свои отрицательные стороны. Несомненно, он определял своеобразную красоту города. Сама природа как бы предлагала архитекторам удобные «смотровые площадки», с которых великолепно был виден весь Эдинбург. Одновременно наличие высоких холмистых гряд подсказывало интересные композиционные решения, давало возможность выявить отдельные здания или ансамбли. Несомненно, специфика рельефа местности многое определяла в планировке Нового города. Но сложность рельефа представляла для разных поколений строителей Эдинбурга и немалые трудности, долгое время ограничивая возможности роста города. Требовался определенный уровень технической, инженерной и художественной мысли, чтобы, преодолевая глубокие овраги и балки, создавать улицы-мосты или насыпные террасы, причем оформлять их так, чтобы они служили украшению и славе столицы Шотландии. Без них ныне трудно себе представить Эдинбург.
Риджент-бридж
Улица Ватерлоо-плейс. Вдали — Кэлтон-хилл
В то время как в начале XIX века на западной окраине Эдинбурга шло интенсивное строительство, восточный конец города рос очень медленно. Препятствием служил глубокий овраг, начинавшийся сразу же за новым зданием Архива и преграждавший путь на восток красавице Принсес-стрит. А между тем за оврагом, вокруг холма Кэлтон-хилл лежали земли, по разным причинам немаловажные для дальнейшего развития города. Сам холм, высотой более ста метров, по красоте видов, с него открывавшихся, поистине, как говорили, не уступал Акрополю. По словам современника, он представлял собой «одно из прекраснейших мест в окрестностях Эдинбурга, и Перикл наверняка не преминул бы возвести на нем самые благородные здания».
Ещё важнее было то обстоятельство, что строительство в районе Кэлтон-хилл направило бы развитие города в сторону порта Лит, находившегося оттуда совсем неподалеку. (Из верхних этажей домов, построенных впоследствии на склоне холма, купцы, селившиеся здесь, хорошо видели даже корабли, входившие в порт.)
Отдельные здания общественного назначения уже существовали в этом удаленном от центра районе с конца XVIII века, однако к числу «самых благородных городских строений» они отнюдь не относились. Это был Исправительный дом, возведенный в 1791—1795 годах на южном склоне холма по проекту самого Роберта Адама. А в 1815 году там же приступили к сооружению вызвавшего шумные споры здания тюрьмы, которое должно было прийти на смену средневековому толбуту Старого города. Богатая фантазия архитектора Арчибальда Эллиота (1764—1823) превратила это новое тюремное строение в подобие романтической средневековой крепости с квадратными и круглыми башнями и зубчатыми стенами. Часть здания сохранилась до наших дней и хорошо видна со стороны Старого города.
Улица Ройял-террас
Почти одновременно с тюрьмой начали сооружение моста через овраг, а также приступили к застройке улицы, продолжившей к востоку Принсес-стрит. Инженером был назначен Роберт Стивенсон, дед знаменитого писателя. Архитектурное оформление, учитывавшее предложения Стивенсона, принадлежало уже упоминавшемуся Арчибальду Эллиоту. Мост, получивший название Риджент-бридж, был в основном закончен в 1819 году, а подступы к нему—в 1822. Могучая арка единственного пролета моста по обеим сторонам увенчана симметричными колоннадами с небольшой «триумфальной аркой» в центре. Любопытно, что по предложению Стивенсона было решено близ моста высоких зданий не возводить, для того чтобы с него открывались разнообразные виды и к югу, на Старый город, и к северу, на дорогу к порту Лит. При горячей поддержке эдинбуржцев дело дошло до того, что с некоторых уже выстроенных домов были сняты верхние этажи, а владельцам уплачена крупная неустойка.
Подобное решение вопроса вполне отвечало духу своего времени: первые два десятилетия XIX века были годами наивысшего подъема романтической школы. В этот период прирожденное умение шотландцев ценить красоту своей природы получило новый стимул в романтической литературе, настойчиво развивавшей и культивировавшей понимание естественной красоты и живописности ландшафта.
Позднее, с развитием промышленности и транспорта, красотам природы пришлось потесниться: поблизости, по дну Нор Лох, проложили железнодорожные пути, а на месте зданий, с которых снимали верхние этажи, вырос высокий громоздкий желез нодорожный отель. И все же «мост к холму Кэлтон», как в XIX веке называли нынешний Риджент-бридж, и прилегающая к нему улица Ватерлоо-плейс до сих пор представляют один из значительных архитектурных ансамблей Эдинбурга.
Улица Ватерлоо-плейс начинается сразу же у здания Архива. По её сторонам симметрично расположены строгие здания, оформленные единым фасадом. Под вековым слоем осевшей черной сажи они кажутся даже несколько мрачными. Ровную линию фасадов оживляют обрамленные колоннами ниши. Неподалеку от начала улицы находится и Риджент-бридж. Лишь глядя с моста вниз, на проложенную по дну оврага улицу, начинаешь осознавать, что дома на Ватерлоо-плейс являют собой подобие айсбергов: над уровнем улицы возвышаются только их верхние этажи, большая же часть зданий уходит вниз, по склону оврага. Таким образом, получается, что фасад здания, выходящий на Ватерлоо-плейс, трех- или четырехэтажный, а боковой фасад того же здания, обращенный к улице под мостом, — восьмиэтажный.
Для Эдинбурга с его холмистым рельефом это привычная кар тина. Вскоре за мостом дома остаются только на левой стороне улицы. И опять-таки не каждый догадывается, что в конце Ватерлоо-плейс, там, где улица упирается в Кэлтон-хилл и начинает огибать его, по склону холма стоят уже не дома, а только декоративные фасады-экраны: крутизна холма не оставляла здесь места для строительства целого здания. По правую сторону Ватерлоо-плейс, за деревьями, виднеются аккуратно подстриженные газоны кладбища Кэлтон, на котором похоронены Давид Юм и Роберт Берне и где находится немало заслуживающих внимания старинных надгробий.
Неожиданным диссонансом врывается в спокойный мир классических форм, господствующих на Кэлтон-хилл, неуклюжее и тяжеловесное здание правительственных учреждений Сент-Эндрюс-хауз, поставленное в 1939 году на излучине Ватерлоо-плейс, сразу же за старым кладбищем.
Королевская высшая школа
Памятник Дугласу Стюарту на Кэлтон-хилл
Сам этот изгиб улицы заслуживает особого упоминания. ещё в 1814 году, когда обсуждался проект застройки в районе холма Кэлтон-хилл, архитектор Уильям Старк предложил — в противовес симметричной, но монотонной разбивке улиц Нового города Крейга — асимметричное, свободное расположение улиц. По мнению Старка, улицы извивающиеся открывают богатые возможности для неожиданных и разнообразных архитектурных решений. Он также настаивал на сохранении деревьев, умелое включение которых в общую композицию ещё усиливало бы живописные эффекты.7 Эти предложения Старка легли в основу проекта застройки Кэлтон-хилл, представленного архитектором Уильямом Плейфером в декабре 1819 года.
Оформление холма Кэлтон-хилл осуществлялось почти одно временно с застройкой участка графа Морея и строительством, предпринятым Генри Реберном, но в нем особенно ярко проявились новые черты, показывающие, как почти за полвека, прошедших с того времени, когда был принят проект Крейга, изменились эстетические вкусы и идеалы.
Уже Крейг, оставив дома лишь на одной стороне Принсес-стрит, сделал шаг вперед в истории британского градостроительства, не просто связав свой новый город с окружающим пейзажем, но введя элементы природы в состав самого города. 8 За стройка Кэлтон-хилл практически развивала эти принципы включения элементов природы в организм города. В первой четверти
XIX века решение этой проблемы вообще представляло наиболее интересную страницу в британском градостроении и получило особенно яркое воплощение в Лондоне при создании архитектором Нэшем зданий на Риджент-террас, обращенных к великолепному пейзажному парку.
Проект застройки в районе холма Кэлтон-хилл, предложенный Уильямом Плейфером, по обширности замыслов обещал быть не менее впечатляющим, учитывая к тому же естественные красоты эдинбургской природы. К сожалению, проект был осуществлен далеко не полностью.
Специфической особенностью эстетики этого времени является переплетение двух аспектов. С одной стороны, продолжает существовать интерес к античности, но представители этого, более позднего этапа классицизма вдохновляются примерами не столь ко Древнего Рима, сколько Древней Греции. Не случайно именно в первой четверти XIX столетия за Эдинбургом укрепляется прозвище «Новые Афины». С другой стороны, не без воздействия идей Руссо, в конце XVIII — начале XIX столетия Европа начинает открывать для себя красоту естественной, не тронутой рукой человека природы. Эта волна интереса к природе стала новым стимулом для дальнейшего развития искусства разбивки «пейзажных», или «английских», парков, прекрасные образцы которых в Англии были созданы ещё в первой половине XVIII века.
В конце столетия эстетика раннего романтизма добавила к поискам «естественного» ещё и поиски «живописного», понимаемого как «иррегулярное».
Архитектура Эдинбурга первой четверти XIX века свидетельствует о характерных увлечениях своей эпохи.
При Крейге перед домами на Принсес-стрит ещё не было зелени. Сады Принсес-стрит, образцы «пейзажного» паркового искусства, появились лишь к концу первой четверти XIX века.
Памятник адмиралу Нельсону на Кэлтон-хилл
Печать своего времени несет и застройка холма Кэлтон-хилл. Если обратиться к плану города, то можно легко заметить, что своеобразное расположение улиц, как бы обтекающих холм, действительно отличается и от регулярной разбивки улиц «первого Нового города», и от геометрически четких овальных и круглых площадей тогдашней западной окраины Эдинбурга. А широкая, нынче асфальтированная дорога Риджент-роуд (продолжение улицы Ватерлооплейс), вторящая извивам холма, то идущая вверх, то вновь спускающаяся, поистине живописна.
Восточную сторону Кэлтон-хилл оформляют лежащие на се верном и южном склонах холма, сходящиеся под острым углом, улицы Риджент-террас и Ройял-террас. Их можно отнести к числу самых запоминающихся улиц Эдинбурга. Жилые дома, как обычно в Новом городе, объединены единым фасадом и образуют законченный архитектурный ансамбль. Фасад на Ройял-террас, монументальный, с ионическими и коринфскими колоннадами, — самый большой по протяженности во всем городе. Он тянется почти на полкилометра. Здания на Риджент-террас, с могучими колоннами, сторожащими каждую дверь, не уступают ему в монументальности и парадности. На этих улицах дома стоят только с одной стороны, и из окон открывается дивный вид в одном случае на порт Лит и залив, в другом — на Старый город, дворец Холируд и Трон Артура.
Кэлтон-хилл. Общий вид
Среди построек на холме Кэлтон-хилл выделяется Королевская высшая школа, возведенная в 1826—1829 годах на южном склоне архитектором Томасом Гамильтоном (1784—1858). Это здание сложного ступенчатого профиля, завершающееся дорическим портиком, навеянным архитектурой храма Тезея в Афинах, считается самым удачным памятником новогреческого стиля в Эдинбурге.
Вершину холма оставили незастроенной, а природу на ней нетронутой. Со временем, к 1830 году, здесь собралась любопытная коллекция памятников, свободно размещенных по отношению друг к другу. Может быть, вопреки замыслу, их и нельзя причислить к наиболее удачным украшениям города, но уже сам факт их присутствия на холме, видном почти с любой точки города, делает их неотъемлемой достопримечательностью Эдинбурга. Притом весьма своеобразной достопримечательностью. К вершине холма от конца улицы Ватерлоо-плейс ведут крутые ступени. Поднимаясь по ним, видишь у края обрыва небольшую классическую ротонду, напоминающую памятник Лисикрата в Афинах (IV в. до н. э.). 9 Это монумент, воздвигнутый по рисунку Плейфера в память шотландского философа Дугласа Стюарта. Аналогичной ротондой, созданной по рисунку архитектора Томаса Гамильтона, отмечена могила Роберта Бернса ниже по склону холма на старом кладбище Кэлтон. Поблизости от памятника Дугласу Стюарту расположена Новая обсерватория, начатая в 1818 году по проекту Плейфера, — небольшое, крестообразное в плане здание с дорическими портиками и фронтонами и высоким куполом в центре. Неподалеку находится и Старая обсерватория, своим зубчатым парапетом и ступенчатыми фронтонами несколько напоминающая средневековые сооружения. Старая обсерватория строилась ещё в 1776—1792 годах Джеймсом Крейгом.
Подавляя эти строения своей высотой, чуть поодаль стоит круглая башня с зубчатым парапетом, выстроенная также в средневековом духе и до некоторой степени похожая на переверну тую подзорную трубу. Возможно, это сходство не случайно, так как башня представляет собой памятник адмиралу Нельсону (архитектор Роберт Берн). Башня — часовая. Наверху в ней установлено ядро, падение которого в час дня является сигналом для кораблей, находящихся в заливе. Однако летом, когда часы в Британии переводят на час вперед, сигналы времени, посылаемые с Кэлтон-хилл и из замка, не совпадают. Ядро на Кэлтон-хилл падает по летнему расписанию, а замковая пушка продолжает стрелять по Гринвичскому времени.
Национальный монумент на Кэлтон-хилл
Самый знаменитый из всех памятников холма Кэлтон-хилл носит название Национальный монумент, название, трудно при-ложимое к поставленным в ряд восьми дорическим колоннам, поднятым на подиум и несущим каменные плиты незавершенного антаблемента. Монумент был задуман ещё в 1817 году с тем, чтобы увековечить память шотландцев, погибших в наполеоновских войнах. Собирались даже сделать его местом захоронения знаменитых людей Шотландии. Памятник этот так и не был закончен, хотя замыслы были грандиозны: на Кэлтон-хилл предполагали возвести… точную копию Парфенона. В 1826 году с энтузиазмом приступили к строительству. Средств не жалели. Использовались лучшие сорта камня. Иногда требовалось двенадцать лошадей и семьдесят человек, чтобы втащить на вершину холма какой-нибудь крупный каменный блок. Но фонды вскоре истощились. Возвести успели только несколько колонн, за которыми и поныне сохранилось прозвище «гордость и нищета Шотландии». Так писал в 1829 году в одном из своих писем об этом нашумевшем памятнике его архитектор Плейфер.